Философ - Страница 37

К оглавлению

– Бессмыслица какая-то, – прокричала Непупок.

Она уже сидела у меня на коленях.

– Потому и называется парадоксом, – прокричал я.

– О чем вы, на хер, трендите? – прокричала Пупок.

– О песке, – проревела Непупок.

– Каком, на хер, песке?

– Это метафора, – крикнул я.

Харизматичность – штука загадочная и мощная. Мне она досталась в количествах ограниченных, да и работающей лишь в ограниченном числе ситуаций. Женщины строго определенной разновидности – умные, наделенные сильной волей – находят меня привлекательным. Но я отнюдь не из тех, кто завоевывает сердца посетителей бара. А вот Эрик был совсем другим человеком. Что бы ни работало против него – та же борода, к примеру, – по жилам его текла энергия воздействия, куда более мощная, недоступная простым смертным вроде меня. Я упоминал уже о том, что Эрик обладал какой-то хищной красотой. Когда мы познакомились, он был так сдержан со мной, проявил ко мне интерес столь малый, что и я ничего любопытного в нем не увидел – если не считать сходства с Альмой. Однако сейчас, опьяневший, лишившийся надежд, я понял, что был не прав: Эрик обладал сверхъестественным обаянием, источал сексуальность, инстинктивно понимал, что хочет услышать каждая из женщин, с которой он разговаривает, и когда ей необходимо это услышать. Мне трудно припомнить, что именно говорил он тем девушкам, да оно и неважно, потому в соблазнении женщин, как и во всех видах маркетинга, форма преобладает над содержанием. Помню, я силился сформулировать вопросы, ответив на которые можно было установить, что он собой представляет. Мне хотелось понять, кто он, этот уверенный в себе человек, который, вполне возможно, займет мое место. Какая расплавленная субстанция бурлит в самой его сердцевине? Однако всякий раз, как я спрашивал его о чем-либо, он попросту не отвечал, оставляя меня в дураках. Делал вид, что не слышит меня, смотрел куда угодно, только не в мою сторону, тиская Пупок, нашептывая ей на ухо что-то, от чего она хихикала. Я наблюдал за тем, как ее палец, проехавшись по ложбинке его груди, поднялся к щеке Эрика, окунулся, согнувшись, за отвислый ворот его футболки. Наблюдал, как этот палец скользнул вдоль края ворота к загривку, сбежал, словно пританцовывая, по спине и замер над самыми ягодицами, там, где из-под поясного ремня торчала плоская резинка трусов. Эрик на эти заигрывания никакого внимания не обратил: он ожидал их и нисколько им не удивился. Непупок тоже наблюдала за ними. Моя рука могла обнимать ее, однако владел ее вниманием Эрик. И насколько ни был я пьян, а все же видел, как обе девушки реагируют на него, видел, что тела их открыты и жадно ждут, видел, что он их уже обворожил. Примерно так же выглядели женщины, разговаривавшие с моим отцом.

* * *

Проснулся я со смятой в гармошку физиономией. Поток теплого, затхлого воздуха омывал мою голую спину. Глаза пересохли, во рту вата. Я лежал, шаря пальцами по поверхности подо мной: похоже, диван, незастеленный.

Затем я услышал похрапывание, ощутил некое шевеление и понял: рядом со мной лежит еще чье-то тело. Попытался приподняться на локте, но это обратило простую головную боль в чистое сатанинство, и я откинулся назад, подождал, пока мир перестанет сыпать искрами, а затем соскользнул с постели и приступил к поискам одежды. Задача оказалась не из простых, поскольку пол комнаты покрывали груды разнообразного тряпья, – к тому же мне приходилось останавливаться и пережидать приступы тошноты.

Я отыскал оба моих мокасина, один носок, так и оставшуюся застегнутой рубашку, и тут из соседней комнаты донесся гневный крик:

– Матьтвоювжопу!

Испугавшись, я уронил рубашку.

Лежавшее на кровати тело зашевелилось, село. Им оказалась Непупок.

– Эй, – произнесла она.

– Сучий гад!

– Исусе, – произнесла Непупок. Она почесала нос, наблюдая за раскопками, которые я производил вокруг ее кресла-бабочки. – Что ты делаешь?

– Матьтвоювжопу!

– Заткнись! – рявкнула Непупок. И предложила мне вернуться на ложе.

Я пробормотал что-то насчет необходимости найти штаны.

Из-за стены донеслась новая тирада.

– Эй! – крикнула Непупок. – Люди же спят, бессовестная ты пиз…

Дверь распахнулась. Я, так и не отыскавший трусы, пригнулся, прикрываясь. Пупок подобных колебаний не ведала. Она широким шагом вступила в комнату – в одной футболке, с размазанной до состояния боевой раскраски косметикой. И, остановившись посреди комнаты – руки в боки, бедра подрагивают, – взвыла:

– Тыублюдокгденахермоедерьмо?

Я подхватил с пола заскорузлое кухонное полотенце, попытался прикрыться им.

– Пшла вон из моей комнаты! – завопила Непупок.

– Ублюдина! – Пупок шагнула ко мне. – Где мое дерьмо?

Она обхватила меня мясистыми руками и швырнула на пол – мое превосходство в весе оказалось упраздненным похмельем и неожиданностью нападения. Падая, я заметил еще одну татуировку, о которой Пупок забыла упомянуть: изображение смятого трилистника и надпись: ИРЛАНДИЯ-ВСТАВЬ-СЕБЕ-САМА – все это на исподе левой ляжки. Глянув вверх, я увидел, как Пупок замахивается, чтобы врезать мне, но тут Непупок налетела на нее, и они закружили по комнате, подвывая и тягая друг дружку за волосы.

– Он спер мое дерьмо! Спер мое дерьмо!

– Сука чокнутая! Закрой хлебальник!

– Мое дерьмо!

С секунду я просидел в ошеломлении. А после вскочил, сгреб все мои находки и ударился в бегство.

Кухня – стаканы и переполненные пепельницы. Мои штаны на спинке складного кресла. Мне хватило присутствия духа проверить – до того, как я вбил босые ступни в ботинки, – на месте ли ключи и бумажник.